Лекарь - Страница 108

108

Потом ему стало неожиданно везти: он внимательно всматривался в падающие кости и с удивлением понял, что он может ими управлять. Он своим восприятием скорости как бы замедлял движение кубиков, и они падали медленно-медленно, потом он всей душой желал: шестерки, шестерки, шестерки… кубики катились, медленно переворачивались и замирали на тех ребрах, что ему были нужны.

Он отыграл все, что раньше спустил за столом, потом стал тихонько, чтобы не привлекать внимания, выигрывать, и около него скопилась кучка монет. Его партнеры вначале бурно поздравляли удачливого противника, потом притихли… А когда почти все их монеты перекочевали к Владу, начали злобно на него поглядывать и перешептываться.

Влад понял – надо заканчивать. В общем-то деньги ему не были нужны, в банке на его имя лежало несколько десятков тысяч золотых, в поясе тысяча, – ему был интересен сам процесс, но он увлекся и потерял осторожность. Надо было уйти, когда отыграл свои деньги, но азарт… азарт – великое дело.

Ему сразу вспомнилось, как он играл в карты, в очко, в общежитии геологов в Киргизии. Они ставили на кон по рублю, потом сумма удваивалась, учетверялась… в общем, в одном банке он проиграл зараз свою месячную зарплату. Причем несмотря на то, что играли со своими. Рожи у всех были красные, злобные, напряженные – нож бы в руку, и понеслось. А тут… тут были чужие люди, солдаты, разгоряченные вином и проигрышем.

Влад хотел спустить все выигранные деньги, но опоздал. Он встал, поблагодарил партнеров за игру и только хотел уйти, как один из солдат, заводила, поймал его за руку и тихо сказал:

– Что, собрал денежки и собираешься уйти? Парнишка, ты неправ. Ну-ка садись на место… С выигрышем не уходят, пока не отпустили. Парни, я сам с ним сыграю. Эй, наемник, у меня есть золотая цепь, – он достал из кармана внутри куртки здоровенную золотую цепь толщиной в мизинец, заканчивающуюся медальоном, – ставлю ее против твоих всех монет. – Он с грохотом кинул цепь на стол так, что задребезжали кружки и крошки полетели в стороны. Все вокруг затихли, а хозяин гостиницы закричал жалобно:

– Эй, эй, парни, мне не нужны неприятности! Кончайте игру, я стражу позову!

– Цыц, – полуобернулся к нему солдат, – щас не заткнешься, я эту лавочку разнесу! – Он повернулся к приезжему и пьяным голосом сказал: – Играй. Я бросаю первым!

– Хорошо. Но я смогу после этого встать и уйти? Ко мне не будет претензий? Вне зависимости от того, выиграю я или проиграю, я ухожу, договорились?

– Договорились. Не дрейфь, уйдешь.

Весь зал замер, наблюдая за поединком, только хозяин наклонился и что-то шепнул кухонному мальчишке, после чего тот выскользнул за дверь и исчез.

Солдат кинул кости – две шестерки. Зал взорвался радостными криками. Бросил еще раз – шестерка и пятерка. Еще бросок – шестерка и шестерка! Он передал кости Владу:

– Ну что, наемник, плакали твои денежки! Может, и бросать не будешь? Сразу бабло отстегнешь?

Все радостно заржали, восклицая:

– Ну Малюта, ну фартовый!

Влад спокойно принял кости и сказал:

– Да нет, лучше я немного помучаюсь.

Он улыбнулся и кинул первый раз – две шестерки. Еще раз – так же. Третий – снова обе шестерки. В гробовом молчании он ссыпал свои деньги в мешочек, забрал со стола цепь и поднялся со стула:

– Всем удачи, пока.

– Ста-я-ать! Шулер! Кости фальшивые! – Его недавний партнер вцепился ему одной рукой за вырез кольчуги вверху, размахнулся как следует и врезал в лицо. Вернее, попытался врезать, но почему-то промазал, его рука ушла за спину противника, а он провалился вперед всем телом. Влад схватил его за руку, вцепившуюся в отворот кольчуги, вывернул ее и припечатал буяна мордой в стол.

Тот затих и обвис, лежа грудью на столе и стоя коленями на полу. В наступившей тишине было слышно хриплое дыхание солдат и скрип отодвигаемого Владом стула. Потом кто-то отчетливо крикнул:

– Наших бьют! Вали его! – И вся ватага толпой насела на Влада.

Его оттеснили к стене, двое схватили за руки справа и слева, один держал сзади, поперек туловища. Вырвав из-за пояса кистени, еще двое начали молотить его в лицо, в грудь, в живот. Влад резко выпрямил ногу вперед, один из молотильщиков улетел под столы, зажав пах и подвывая, потом лекарь напрягся, зацепил за предплечья двух справа и слева – они, ломая столы и сбивая стулья, разлетелись по углам зала. Солдат сзади загнулся от боли в треснувших ребрах – локоть Влада с хрустом врезался ему в бок.

Еще четверо противников налегли, размахивая стульями и скамейкой. Скамейку он принял на предплечье, раздробив в щепки, и ответным выпадом кулака сломал челюсть нападавшему. Остальные разлетелись, как кегли, под ударами…

Вдруг неожиданно у него потемнело в глазах, он зашатался, получил еще один страшный удар дубинкой в затылок… и, уже лежа на полу, он услышал чей-то голос:

– Это шулер, капитан! Его поймали, он стал наших метелить, вовремя вы прибыли! Его еще приложить надо – вишь, шевелится, здоровый бугай.

Еще два удара погрузили Влада во тьму.

Он очнулся в тесной камере, в одном нижнем белье – это было то самое белье, модифицированное, конечно. Об этом никто не знал и снимать никто его не собирался. Сняли кольчугу, верхнюю одежду, забрали кистени и засапожный нож. В общем, он остался голым и беззащитным, если не считать того, что на нем была броня, а сам он был более совершенным оружием, чем весь отряд стражи. Он осмотрел руки – перстня с алмазом тоже не было. Ссадины и ушибы на лице уже прошли, наверное, тогда, когда его тащили в тюрьму. Если бы они по дороге не добавляли по голове, скорее всего он бы очнулся еще в гостинице.

108